Какое-то гнетущее впечатление странности, фантастичности происходящего возникает у меня от чтения текстов протопр. Иоанна Мейендорфа... Странно мне не то, что и как он пишет, а то, что уже несколько поколений воспитывается на этой литературе, и эта чушь все еще остается:
а) не разобранной критически,
б) не осужденной Церковью и не запрещенной в качестве пособия по изучению православного богословия.
В одном маленьком абзаце разом присутствуют и глупость, и ересь.
1. Глупость — в утверждении: «совершенно невозможно дать приемлемую рациональную схему, объясняющую тайну Воплощения. Оно есть абсолютно уникальное событие, доступное только очам веры». Это высказывание совершенно недопустимо сужает сферу непознаваемого рационально, так как для того, чтобы подчеркнуть непостижимость соединения двух природ во Христе, свв. отцы часто используют аналогию с непостижимостью соединения в человеке души и тела. Например, свт. Григорий Нисский говорит:
«Если же спрашиваешь: как Божество соединяется с человечеством? — то смотри, прежде следует тебя спросить: какое сродство у души с плотью? Если же неизвестен способ соединения души твоей с телом, то, конечно, не должно тебе думать, чтобы и то стало доступно твоему постижению. Но как здесь и уверены мы, что душа есть нечто иное с телом, потому что плоть, разъединенная с душой, делается мертвой и бездейственной, и не знаем способа соединения, так и там, хотя признаем, что естество Божеское велелепно отличается от естества смертного и скоротечного, однако же невместимо для нас уразумение способа, каким Божество соединяется с человечеством» (Большое огласительное слово, 11)[2].
2. Ересь — в утверждении, будто возможно хоть в каком-либо смысле сказать об изменении в божественном естестве.
А гнетущее впечатление все это производит оттого, что при попытке дать «приемлемую рациональную схему, объясняющую тайну» продолжающегося почти тотального безоговорочного почитания богословия «неопатристов», я не нахожу ни одного сколько-нибудь утешительной.