Глазами дохлой рыбы смотрели на свет,
Лепили подтасовки о том, чего нет.
Подглядывали в щели, на слухи велись,
Смакуя в червоточине слизь.
Исследовали небо по картам «таро»,
Зло, называя правдой, обманом добро.
Считали эталоном чужую модель,
Успешность, превратив в самоцель.
Я – искра в пляске огня.
Я – отражение глаз.
Блеф силы этого дня
Мной был просчитан на раз.
Новой власти нужен порох,
Старой власти нужен ток.
Властью верховодит Молох,
Кровью пополняя исток
Реки с названием «Грязь».
От взлета до паденья дистанция – блик.
Кто стал сегодня пылью, вчера был велик.
Изменчива фактура, капризна стезя,
Во власть приходят не тормозя.
Адептов передела сольют за бугор,
На пепле революций возродится террор.
Оранжевые сопли – очкариков сны
В предчувствии гражданской войны.
Поскольку текст был опубликован сам по себе, без музыкального, так сказать, сопровождения, то, очевидно, к нему предлагается отнестись как к поэзии. Но как это возможно? Как эту агитку можно счесть поэзией?! Я не буду говорить о банальности образов и мыслей. Меня задело другое. Кинчеву удалось редко удающееся самым бездарным графоманам: в тексте совершенно не слышно русского языка; чудо звучания русской речи исчезло... Это даже не треск какой-нибудь. Это вообще отсутствие звука. Это - даже не плохо. Это - никак. Так нельзя складывать слова. Точнее, так напишешь, если слова просто складывать.
PS Я не виню Кинчева ни в чем. "Он играет, как может".
PPS Зачем я вообще написал? Какое мне дело до Кинчева? Разве я считаю, что спасутся только поэты и читатели с хорошим вкусом?
